— 201й, уверен? — раздался в эфире голос штурмовиков.

Предполагаю, что Валера произнёс что-то вроде «тебя забыли спросить». А вообще, не факт, что мы сейчас найдём цель.

Посмотрел на самолёт своего ведущего и увидел, как он начинает отваливаться от меня в сторону. Похоже, сейчас будем выходить на цель.

— Внимание, 22! — громко сказал он и резко ввёл самолёт в пикирование, развернувшись на нужный курс.

Отсчитываю про себя интервал, и устремляюсь вниз за Валерой. Ручку управления сильно отклоняю от себя и слежу за авиагоризонтом. Вот уже планка подходит к нужному значению угла пикирования. Валера уже исчез в серо-тёмной вате облаков. Скорость продолжает расти, удерживаю самолёт на нужном курсе, чтобы выйти как можно точнее.

Секунда, две и я погрузился в серо-тёмную массу. Высота уменьшается, в наушниках никаких целеуказаний и сплошная тишина.

Начал дышать быстрее и по спине покатились обильные капли пота. Перегрузка всего 6 единиц, но больше всего давит психологически та непроглядная бездна, в которую мы сейчас летим с Валерой.

— 201й, подскок? — запросил авианаводчик, но Валера не ответил. — Повторяю, цель обозначена зелёным сигналом.

Район нужной нам цели обозначили пуском сигнальной ракеты, как и предполагалось по заданию. Я глянул на свой высотомер и увидел там цифру 3. Гаврюк до сих пор не доложил, что вышел из облаков. Рука постепенно начала ослабевать.

Ещё немного и нужно выводить самолёт.

Глава 14

Серо-тёмная масса продолжала давить на нервы, и, кажется, сейчас тебя проглотит. Про себя, как мантру повторял схему распределения внимания — авиагоризонт — вариометр — авиагоризонт — высотомер — авиагоризонт — указатель скорости и снова авиагоризонт. Высота уже подошла к той отметке, когда в обычных полётах в полку стоит приготовиться выводить самолёт.

Глаза бегали от одного прибора к другому. Смотрел я и перед собой, чтобы увидеть ту самую зелёную сигнальную ракету или мигающий строевой огонь Валеры. Чего он молчит и ничего не говорит? Настолько его придавила перегрузка?

— 201й, подтвердите 23! — громко произнёс авианаводчик, когда высотомер отсчитал 2500 метров.

Секундная пауза и в эфир врывается Валера.

— 201й, 23, 23! — разрывает динамики голос Гаврюка. Этим условным сигналом он сообщает, что цель обнаружена и он готов к сбросу.

— 201му разрешил, — даёт добро на применение авианаводчик.

Ещё секунда, вторая, и я выныриваю из облаков. Вижу, как уходит вверх Валера, отстреливая ловушки от ракет, но взрывов на земле нет. В воздухе висит только маленький зелёный огонёк, слегка осветив несколько стоящих рядом домов. Почему нет разрыва? 500ый калибр бомб должен был обрушить эти здания до основания.

— Не сошли, не сошли! — докладывает Гаврюк.

Высота уже на пределе. Сбрасывать нужно сейчас, иначе самолёт не выведу. Совместил с маркой прицела зелёный огонёк. Палец приготовился нажать на боевую кнопку. На прицеле загорелся световой сигнал «пуск разрешён».

— 202й, 23, — еле слышно говорю я, жму кнопку сброса и ухожу следом за Валерой.

Скорость настолько большая, что сразу не выходит уйти с набором. Со всех сторон беспорядочно рассекают ночное небо пунктиры пулемётов и зениток. Вытягиваю ручку управления самолётом на себя, издавая не то хрип, не то еле слышный крик. Рука перемещает ручку с большим трудом. Вдавило в кресло невероятно сильно.

Нащупываю левой рукой рычаги управления двигателем и включаю форсаж. Появляется столь нужный прирост тяги, так необходимый при выводе из пикирования. Задираю нос и перед глазами небольшой просвет в плотной облачности, где ярко светит луна.

— 202й, попал, ой… подтвердил 30. Повторяю, подтвердил 30, — слышу в эфире доклад авианаводчика о том, что цель поражена.

И это хорошая новость! Даже моих двух сбросанных ФАБ-500 хватит, чтобы сложить здание как карточный домик. Другой вопрос, что у Валеры не сошли бомбы. Теперь будет ворчать на аэродроме.

Следом заход выполнили штурмовики и высыпали на дом Исмаила весь свой запас. Ну, чтоб наверняка всех духов похоронить.

— 201й, на месте, — доложил я Валере, пристроившись справа.

— Понял, — недовольным тоном произнёс Гаврюк. — Янтарь, 201й, линейка 36, подскок 5. У нас 31.

— 201й, принял. Линейку сохраняйте, от модуля 45, разрешил вам на прежнем подскоке, — выдал в эфир руководитель полётами информацию.

Если бы простой человек слушал это, он бы подумал, что специалист в области управления полётами свихнулся. Однако, таково предназначение переговорной таблицы — чтобы никто не догадался. В данном случае Валера сообщил руководителю наш курс и высоту, а также цифрой «31» факт того, что мы готовы к посадке.

После касания полосы, пробега и заруливания к самолётам уже мчались несколько УАЗиков. Выключив двигатель, я совершенно расслабился. Всё же, день был очень напряжённый.

Посмотрев по сторонам, я увидел Томина, который нервно курил вместе с техсоставом. Похоже, «батяня» переживал за нас, своих подчинённых, больше чем мы за выполнение задачи.

Открыв блистер фонаря, в кабину заглянул Дубок, излучая свою фирменную отеческую улыбку.

— Как аппарат? — тихо спросил Елисеевич, не спешивший доставать меня из кабины.

Я и не торопился вылезать, поскольку сил не было от слова вообще. Опустошение физическое и моральное. Медленно закрыл глаза и снова переварил в течение нескольких секунд весь полёт. Краем уха только слышал, что Дубок шикал внизу, чтобы не будили меня.

— Я не сплю, Елисеевич, — сказал я, и в этот момент на плечо легла увесистая ладонь.

Открыв глаза, слева от себя я обнаружил Томина.

— Устал? — спросил командир, затушив сигарету об свою ладонь.

— Есть немного, Валерий Алексеевич.

— Бывает. В Египте в 71 м тоже уставал после таких вот вылетов. Чуть старше тебя тогда был, — сказал командир, расстёгивая мне подвесную.

— У нас был заместитель по лётной подготовке в учебном полку… — начал говорить я, вспоминая Граблина, который стал не сразу хорошим человеком в глазах курсантов.

— Дима Граблин? Ну, точнее, Дмитрий Александрович? — спросил Томин и я кивнул. — Да, мы с ним в Египте были. Хороший лётчик, но судьба сложная у него. Сейчас, вроде всё налаживается.

— А как дочка его? — спросил я, вспоминая Сонечку.

— Недавно мы с ним перезванивались по телефону ЗАС. С дочкой всё хорошо. Она учится, на поправку идёт. Полностью не избавиться от недуга, но Александрович верит в неё, — улыбнулся Томин. — Хорош сидеть. Вылезай.

Приятно вспомнить Белогорск, хоть и закончился он для меня трагично. Внутри появился небольшой комок, когда звучали имена так или иначе связанные с Женей.

Ощутив под собой бетон, я осмотрелся по сторонам и заметил, как ко мне идут несколько человек.

Валера, вставляющий «пистонов» техникам за не сход боевых изделий, был ближе всех. Чуть дальше Лазарев и Хреков, довольно улыбающиеся. Командир «Каскада» и наш командующий что-то активно обсуждали, указывая на меня и сруливающих с полосы Су-25х.

Хреков подошёл ко мне. Я изначально не понял, почему он так пристально смотрит. Поймав вопросительный взгляд Валеры, я понял, что генерал требует доложить ему.

— Товарищ генерал-майор, лейтенант Родин поставленную боевую задачу выполнил, — отрапортовал я, приложив руку к шлему у меня на голове.

— Молодец, Сергей Сергеевич. Думаю, что уже старший лейтенант. Лично проконтролирую, чтобы тебе досрочно было присвоено очередное воинское звание, — пожал мне руку Хреков.

— Андрей Константинович, ему тут пару месяцев подождать и будет старлеем уже. Как-то иначе надо человека поощрить, — предложил Томин.

— Иначе не могу. Да и сам факт присвоения звания досрочно не менее показателен, чем ордена и медали. И вообще, мне решать, как поощрять, — махнул рукой Хреков и повернулся к Валере, который также доложился генералу.

— Посадку произвели штатно… — начал говорить Гаврюк, но его генерал перебил.

— Не сошли? Что за ерунда⁈ — удивился Хреков и подошёл к МиГу, на котором летает Валера. — Жаль, но главное, что цель достигнута, а точнее уничтожена, — сказал генерал и отвернулся от Валеры и самолёта.

Мой командир звена уже дёрнул рукой, чтобы ответить на рукопожатие, но оно не состоялось. Выглядело не очень хорошо со стороны.

Начальники ещё пару минут общались между собой, а Валера всё это время продолжал волком смотреть в их сторону. Обидная, конечно, ситуация. Не его вина,